От фильма «Хоббит: Нежданное путешествие» многих тошнит. Не в фигуральном смысле, а в самом что ни на есть буквальном: некоторым зрителям становится дурно. Мало было Питеру Джексону сделать Средиземье трехмерным, он еще и снимал фильм в экспериментальном цифровом формате High Frame Rate (сокращенно — HFR 3D), предполагающем не 24, как мы привыкли, а 48 кадров в секунду. Результат впечатляет, и не самым приятным образом. Нечеловеческая сверхточность изображения поневоле наводит на мысль, что смотришь ты не фильм со спецэффектами, а реалити-шоу из параллельной вселенной: сделаешь шаг, как в новелле Брэдбери, и окажешься там. Все помнят идиллический зачин толкиеновского «Хоббита», описание забавного народца и его комфортного быта. Так вот, Джексон предпочел начать фильм иначе. Он сходу окунул публику в чад, грязь и кровь, показав, как дракон Смог захватил Одинокую гору — вотчину гномов. В прологе к новой трилогии, начисто лишенной сказочной карамельности, — смерть, страдание, изгнание. От такого и правда закружится голова.

О налете Смога и гибели гномов в своем мемуаре пишет постаревший Бильбо Бэггинс (в первых кадрах, напоминая о «Властелине колец», мелькают Иэн Холм и племянник Бильбо Фродо, вновь сыгранный вечнозеленым Элайджей Вудом). Сразу установлена связь между выдуманным миром масштабного сказания и безопасным коконом, охраняющим слушателя, читателя, зрителя. Защита эта, ясное дело, мнимая: совсем скоро Фродо, побежавший навстречу Гэндальфу, отправится в самоубийственное путешествие с жуткой миссией. Так и Джексон, позволив перевести дух, вновь отправляет нас в Средиземье — более подлинное, чем сама реальность. Гномы стучатся в дверь обалдевшего хоббита, принося с собой грохот и дискомфорт, распевая странные песни, топоча и перекрикиваясь. Не успев опомниться, Бильбо выходит вслед за ними — навстречу неуютной, но увлекательной авантюре. Ему не по себе, как и нам. Наверное, именно так себя чувствовала Дороти, оказавшись в Стране Оз, внезапно цветной после привычного черно-белого пейзажа Канзаса. Не исключено, что ее тоже подташнивало.
 

 

Толкиен постепенно менял тон своей сказки — от шуточного к эпическому. Замысел рос вместе с книгой, первоначально создававшейся для детей писателя, и со временем вырос во «Властелина колец». У Джексона все наоборот: сначала он снял «Властелина колец», теперь принялся за приквел, историю о событиях шестидесятилетней давности, когда молодой еще хоббит помог гномам сразить дракона и вернулся домой, принеся с собой Кольцо Всевластья. Добряк Бильбо не подозревал о магической силе артефакта, как и читатели «Хоббита». Ему не казалось, что над Средиземьем сгущаются тучи: после смерти огнедышащего чудища наступали мир и благоденствие.

У Джексона все иначе. Его зрители прекрасно знают, какие катастрофы сулит вселенной Кольцо. Его Гэндальф — не смешной старик в остроконечной шляпе, а бессмертный маг Митрандир, член Белого Совета (эта могущественная организация упомянута в «Сильмариллионе», так и не опубликованном при жизни Толкиена, в книге «Хоббит» ее нет в помине). Для Джексона этот сюжет — предсказание большой беды, приключение в преддверии конца света. Поистине, декабрь 2012 года — идеальное время для выпуска такого фильма на экран. Хотя его создатели — оптимисты, уверенные в том, что человечество доживет и до декабря 2013 (тогда в прокат выйдет вторая часть), и даже до лета 2014 года (тогда появится третья, последняя).

«Властелин колец» был увесистой библией в полторы тысячи страниц, которая не поместилась даже в девять часов экранного времени: некоторых сокращений фанаты Джексону не простят до скончания века. «Хоббит» — сравнительно небольшая повесть, растянутая до тех же девяти часов и трех фильмов. Проще всего увидеть здесь тривиальный коммерческий расчет: больше фильмов — больше кассовых сборов. Но так ли это очевидно? К формату HFR 3D будет нелегко привыкнуть и через полтора года, что может плохо сказаться на барышах. К тому же, сделать фильм длиннее хотел сам автор, а студия изо всех сил отбрыкивалась.

Как «Властелин колец» стремился к бесконечно великому, так «Хоббит» — к бесконечно малому

Похоже, дело в другом. За последние десять лет Питер Джексон превратился из популяризатора в настоящего толкиениста, проштудировавшего все черновики мастера и с почти научной дотошностью восстановившего многие его мечты. Изначально режиссер собирался экранизировать «Хоббита», а потом снять отдельную картину о том, что случилось между ним и «Властелином колец». Неясно, осуществится ли столь амбициозный замысел, но стилистический зазор между двумя трилогиями минимизирован уже сейчас. В «Хоббите» больше юмора и света, но камерной сказкой его никак не назовешь.

Однако главная разница — не в тоне, а, скажем так, в векторе. Как «Властелин колец» стремился к бесконечно великому, так «Хоббит» — к бесконечно малому. Джексон странствует по Средиземью с увеличительным стеклом, разглядывая каждую травинку. У орков и гоблинов, безликих в книге, здесь появляются весьма колоритные морды, имена и намеки на биографию. А всех ли гномов из повести вы отличали друг от друга, признайтесь? Здесь — отличите без труда. У них разные голоса, прически, комические или драматические амплуа, у каждого свой вид оружия — а если вам повезет посмотреть «Хоббит» в оригинале, то у вас будет шанс услышать, что каждый говорит с каким-то специфическим акцентом, принадлежащим той или иной области Англии. Апофеоз детализации — полностью придуманный Джексоном эпизод с магом-натуралистом Радагастом Карим, напоминающим живописного бомжа с птичьим гнездом в волосах: его ездовые зайцы не оставят равнодушным никого, а сцена с умирающим ежом растопит даже ледяные сердца.

«Хоббита» я смотрел в Лондоне, в канун королевской премьеры, и за день до просмотра зашел в галерею Тейт на отменную выставку прерафаэлитов. Никакие репродукции не передадут шокирующего эффекта от их живописи: щепетильнейшее правдоподобие в деталях на грани фотореализма, от портретных характеристик до пейзажа, неожиданно уместно сочетается с фантастическими сюжетами — Шекспир, Данте, Мэлори. А ведь Питер Джексон занимается примерно тем же самым: Средиземье, обретающее плоть в его родной Новой Зеландии, становится тактильно доступным, только руку протяни, — и не только физиологию, но и психологию гномов, эльфов или гоблинов впору изучать по этим фильмам. Сказочный гиперреализм на сегодняшний день — его ноу-хау.

Но метод — ничто, если стиль лишен идейной базы. В «Хоббите» она есть и точно так же органически связана с малыми величинами. Речь не идет, как во «Властелине колец», о борьбе Добра со Злом: гномы не ищут истины или справедливости, они лишь пытаются вернуться домой. Дом — лейтмотив фильма, обретающий новые очертания с каждым поворотом сюжета: зловонная пещера троллей, в которой, тем не менее, обнаруживаются бесценные сокровища… величественный дворец эльфов — будто заоблачно дорогой отель, равно прекрасный и недоступный… умопомрачительный подземный город гоблинов, схожий с колонией насекомых… галлюциногенная пещера Голлума, в центре которой алтарь Кольца. Гномы двигаются от одного пункта к другому, не задерживаясь нигде. Их ведет ностальгия, заставляющая последних представителей вымирающего изгнанного народа идти на почти верную смерть, в пасть к дракону. Для хоббита же нет ничего дороже собственной норы, которую он покидает по неожиданному велению сердца — и именно для того, чтобы вернуть утраченный дом тем, кто его лишился. Вывод прост: по сути, эта сказочка — о поиске Земли обетованной.

Возглавляет отряд Торин Дубощит — гном-воитель, который в интерпретации Джексона и актера Ричарда Армитейджа выглядит не суровым и замкнутым здоровяком из книги Толкиена, а чистым романтическим героем, королем в изгнании под стать Арагорну Вигго Мортенсена. Его полная противоположность — домосед и обыватель Бильбо Бэггинс, неспособный усидеть на коне или взять в руки меч; блестящая работа Мартина Фримена, едва ли ни лучшая в биографии этого неординарного британского артиста. Мы привыкли видеть его «номером два» — застенчивым клерком рядом с волевым менеджером в «Офисе», приземленным доктором рядом с эксцентричным сыщиком в «Шерлоке». Но здесь он неожиданно (кажется, для самого себя), впервые в жизни заслоняет блестящего партнера.

Фримен, как и его Бильбо Бэггинс, — архетипический британец

Который раз он существует на экране вопреки всему, творящемуся вокруг: обычный парень, втянутый в каскад событий, не имеющих к нему ни малейшего отношения. Благородный старец Иэн Маккелен в привычном сером плаще Гэндальфа, царственная Кейт Бланшетт в белоснежной мантии эльфийской царицы Галадриэль, остроухий мудрец Элронд — Хьюго Уивинг, даже несравненный Энди Серкис, вернувшийся в обличии Голлума, — лишь планеты, сколь угодно крупные, которые вращаются вокруг единого, на вид невзрачного, центра. А все потому, что Фримен, как и его Бильбо Бэггинс, — архетипический британец. То есть живое воплощение самой идеи той домашности, к которой безуспешно стремятся остальные герои фильма — равно неприкаянные, вне зависимости от того, служат они тьме или свету. Лишь он один ощущает под своими мохнатыми ногами ту землю, ступив на которую можно, наконец, справиться с чувством дурноты.

Для Толкиена таким вымышленным и желанным домом была мифология, которую он создавал всю жизнь и которая продолжила существовать после его смерти. Для Джексона этот дом — книги Толкиена, которые долгое время успешно сопротивлялись любому визуальному воплощению. А теперь, кажется, капитулировали.

Впрочем, путь к Одинокой горе только начинается. До дома еще далеко.