openspace

Читайте также интервью с Анастасией Удальцовой и Юлией Развозжаевой.

— Здравствуйте, Полина! Какие-то помехи в телефоне. Может, мне вам перезвонить?

— Это прослушка. Так что перезванивать бесполезно.

— Почему вы так уверены, что вас прослушивают?

— Ну, я же в близких отношениях с «великим террористом» Константином Лебедевым. Нас теперь всех прослушивают.

— А вы давно с Константином встречаетесь?

— Я увлеклась протестами и оппозицией в декабре. Увидела, сколько народу пришло на Болотную площадь, и захотела выйти на следующий митинг. На Сахарова познакомилась с кучей народу. C Костей мы познакомились в марте у наших общих друзей, в том числе у Насти Рыбаченко (активистка «Солидарности», объявленная в федеральной розыск после митинга 6 мая. — Openspace). А отношения у нас начались в мае. Как раз во время «Оккупай-Абая». И с тех пор мы живем вместе. Вернее, я сейчас одна осталась в его квартире. И у меня была даже идея, что нам надо пожениться в СИЗО, чтобы я смогла получить юридический статус. Пока, правда, он попросил пару месяцев подождать, пока все не уляжется, чтобы меня не подставлять.

— Не боитесь становиться «женой декабриста»?

— Конечно, мне страшно. Неясно, какой срок ему грозит, под какую статью еще его могут подвести. Но сваливать я никуда не собираюсь. Хочу поддержать своего молодого человека и готова идти с ним до конца. И потом, его маме сейчас очень нужна поддержка, непонятно, как она одна со всем этим справится. Например, когда маму вызвали на допрос, она не сказала ничего адвокатам, ходила одна, дала по неопытности подписку о неразглашении, теперь боится вообще кому-то что-то говорить про процесс — мол, ее могут привлечь за это к ответственности и давить потом на Костю маминым наказанием.

— А обыск был и у мамы, и у вас дома, да?

— Да. Я, к сожалению, в момент обыска была не дома, в другом месте. Но я видела последствия: грязь, все перевернуто. Только книги почему-то на месте оставили. На кровати аксессуары для ружей, не знаю, как их правильно назвать, такие штуки, чтобы ружья чистить. Потом выяснилось, что у Кости нашли ружье. Но у него есть на это ружье разрешение. Просто он должен был хранить это ружье по месту своей прописки, то есть у мамы. Но это в любом случае административное нарушение, а не уголовное.

— Но ведь весь этот ужас мог уже закончиться, если бы Развозжаев не написал «явку с повинной». Вы на него не злитесь?

— Ну, это было сделано под давлением, когда он был в таком тяжелом положении. И как девушка Кости я не держу на Леонида обиды, я понимаю, почему он это сделал.

— Вы считаете, что Развозжаева действительно пытали?

— Я одной из первых увидела видео на LifeNews и ужаснулась. Пытки, угрозы семье, похищение из другой страны — все это беспредел. У властей нет никаких тормозов. Все что остается — как можно больше наращивать протестные настроения.

— А отсутствие следов от наручников вас не смутило?

— Он подробно рассказал, что у него была одежда. И что они использовали скотч, чтобы как раз не было следов. Я не ставлю под сомнение показания Леонида. Тот факт, что в СИЗО приходил Цветков, который, как известно, сотрудничает с властями, и ничего подозрительного не увидел, а потом пришли люди более лояльные к оппозиции и сказали, что пытки были, — вот это, как раз вот это и является для меня самым верным подтверждением.

— То есть вариант, что Развозжаев просто всех сдал, а про пытки заявил позднее, чтобы уже как-то отделаться от показаний, вы исключаете?

— Ну, такой вариант нельзя исключать. Но лично я верю в вариант с пытками. Для наших властей запугать человека ничего не стоит.

— И вы, конечно, считаете, что с Таргамадзе ребята не встречались и никаких денег у него не брали, и в Грузии не бывали?

— Да, денег у Таргамадзе никто не брал. А в Грузии Костя был. Пару месяцев назад мы ездили туда вместе. Большую часть времени провели вместе, и Костя вообще ни с кем не встречался.

— А расскажите про Юрия Аймалетдинова. Сейчас почему-то все об этом забыли, но ведь в «Анатомии протеста-2» говорилось, что на встрече с главой комитета грузинского парламента по обороне и безопасности Гиви Таргамадзе присутствовали не только Удальцов, Развозжаев и Лебедев, но еще и Аймалетдинов. Он же большой друг Константина, вы его должны знать, как у него дела?

— Алимыч остается хорошим другом Кости. Обвинения ему не предъявлены, он находится в статусе свидетеля. И боится, что его возьмут и все такое. И никто не может дать гарантии, что в будущем этого не случится. Но, во всяком случае пока, его оставили в покое. Может, Алимыч для них недостаточно важен. Может, доказательств против него недостаточно. Я могу только предполагать.

— А что он за человек? Вы не боитесь, что он даст какие-то не те показания?

— Да ну что вы! Он веселый, общительный, чуть-чуть лентяй, душа компании. Очень безобидный человек. Они всегда с Костей вместе всюду ходили. Алимыч был таким Костиным помощником, секретарем что ли.

— А Костя ему за это платил?

— Насколько я знаю, нет.

—А на что вы жили?

— Ну, Костя раньше работал в рекламном агентстве. А последние месяцы был без работы, составлял какие-то тексты для разных людей. Кого-то с кем-то знакомил, он ведь многих знает. Работал связующим звеном, можно так сказать. И еще ему мама помогала. А я раньше работала в издательском бизнесе, а теперь вот тоже без работы сижу. Но Костиных денег всегда хватало.

Слушайте, что вы меня расспрашиваете как следователь?! Это все смешно! Костя всегда был против всякого насилия, тем более насильственного захвата власти. Он всегда говорил, что полиция должна быть с народом. Что нельзя на нее наезжать, а надо искать с ней контакты.