В субботу 24 ноября в 11.30 заключенные исправительной колонии №6 в Копейске объявили голодовку и захватили вышку в промзоне. Как утверждала пресс-служба УФСИН по Челябинской области, протестовавшие требовали выпустить из штрафного изолятора находившихся там заключенных. Однако ни на одной из вывешенных на вышке и на крышах бараков простыней требований об освобождении кого-либо из ШИЗО не было. Заключенные просили прекратить их избивать и пытать, а также вымогать деньги у их родственников.

Суббота была родительским днем, поэтому к обеду к зоне приехали родственники: их набралось, по разным оценкам, от 200 до 400 человек. После полуночи ОМОН стал жестко разгонять людей. Что послужило поводом для таких действий, до конца неясно: омоновцы уверяют, что толпа спровоцировала их, а родственники это отрицают. В воскресенье ОМОН вошел на территорию колонии и фактически подавил бунт.

О том, что происходило с заключенными дальше, должны были бы знать правозащитники, но пока единственный человек, которого пустили внутрь, — сотрудник аппарата уполномоченного по правам человека РФ Владимира Лукина — хранит молчание. Один из заключенных колонии, с которым Openspace удалось связаться ночью 27 ноября, говорит, что после подавления восстания никого не били, но выгнали всех участников на мороз и продержали там целый день. Эту же информацию подтвердил бывший заключенный «шестерки». 

 

 

«Это не бунт, 
это заявление о своих правах»

 

Михаил Ермураки

бывший заключенный колонии №6 Копейска:

— Я когда в понедельник вечером уезжал от «шестерки», там до сих пор все было оцеплено. Автобусы начали пропускать, а машины так и не пускают. Стоит куча машин омоновцев. Куча гаишников. Кровавые простыни, на которых было написано «Воля, помогите!», сняли с бараков и вышек еще вчера, когда в колонию вошли омоновцы. Сейчас кто-то говорит, что все началось из-за того, что какого-то вора в законе закрыли в ШИЗО. Бред! Это просто был всплеск, очередной всплеск с призывами о помощи. Я отбывал наказание в общей сложности 13 лет, за это время побывал в семи учреждениях.

И вот что я вам скажу: в «шестерке» просто организовались люди с пониманием, разумные осужденные. Они не хотят, чтобы их били. И решили, что больше не могут терпеть: либо вскроются, самоубьются, пойдут наотмашь. Так что это не бунт, это заявление о своих правах. Мне где-то часов в шесть вечера по Москве в понедельник позвонили из колонии и рассказали следующее: 250 человек, которые в выходные были в Копейске на крыше, в понедельник были частично отправлены в медсанчасть, а большей частью их выгнали на плац голышом. Они голыми стояли на плацу по меньшей мере пять часов, это при том, что в понедельник в Копейске было -9°С. Им не давали ни чаю попить, ни одеться. При мне такие вещи тоже делали — это такая пытка холодом. Буквально через час ты физиологически захочешь в туалет. Будешь танцевать — тебе сотрудник сделает замечание: мол, стой спокойно. Если ты ослушаешься, тебя затаскивают в дежурку, ставят на растяжку (приковывают наручниками к решеткам так, чтобы руки и ноги были расставлены в стороны на максимальную ширину. — Openspace), начинают бить и говорят: мол, ты чего такой незаконопослушный, ты почему нарушаешь правила внутреннего распорядка? Там, в «шестерке», вообще условия жуткие. Тебя охрана заводит в штрафной изолятор и тренируется на тебе, как на груше. И бьет всюду, даже по яйцам. Уже и пена изо рта, и сознание кто-то теряет. Там не смотрят, сколько тебе лет — 20, 48 или 65. Я сам через это прошел. Я освободился 4 апреля этого года, и 5 апреля пошел на операцию, а 10 апреля еще на одну операцию. У меня там два стоматолога ревели просто. Я открыл рот и сказал им, что хожу в таком состоянии с 24 марта. Челюсть была переломана вся — это меня в колонии так отделали. Я, когда освободился, нашел мам разных осужденных и объяснил, что сыновья им не пишут месяцами, потому что у них руки переломаны.

И что одного из зэков, Коровкин его фамилия, убили летом потому, что он деньги отказывался платить. Там так: приходит этап, выясняют, у кого какое положение. Не дай бог узнают, что у жены парикмахерская или теща ларьки держит. Начинается вымогательство денег по полной. Хочешь жить — плати. Я не русский, я молдаванин, меня чуркой называли. А если ты деньги платишь — то по имени-отчеству зовут. Там расценки 200-300-500 рублей. А не будешь платить — тебя обольют хлоркой, разденут догола и в -20°С выгонят во дворик. Меня вот так вынесли на четвертый день с пневмонией. Я написал жалобу в прокуратуру, а меня отправили в ШИЗО на пять суток. Спустя сутки у меня пропал голос. Потом давление упало. И в этот момент приехала прокурорская проверка — повезло. Меня сразу в камеру вынесли, прокурор спросил: что тут происходит? А я молча просто футболку задрал. А там следы побоев — 7 полос по 4 сантиметра в ширину и от 12 до 36 сантиметров в длину. Прокуроры это увидели, начальство отругали, но никого с должностей не сняли. Самое плохое — что сейчас в колонию правозащитников не пускают.

 

«Мы собираемся подавать на ФСИН в суд»

Дина Латыпова

член Общественной Наблюдательной комиссии (ОНК):

— Я приехала в Копейск в субботу вечером, как только услышала, что тут происходит. Меня узнала местная охрана, я слышала, как они кому-то звонили и говорили: «Дина Латыпова приехала», — я тут бывала раньше. Но что-то им такое ответили, что они после разговора повернулись ко мне спинами и ушли. А творилось тут что-то невообразимое. Осужденные бегали, ходили по крышам, развесили плакаты, висели на трубах. Это было субботу. В воскресенье мы с другими членам ОНК прислали официальную бумагу, что приехали к ним с проверкой. По закону нам достаточно их уведомить, никакого разрешения от них не нужно. Но когда мы приехали, все было перегорожено, стоял спецназ ГУ ФСИН. Они нас не пропустили. Мы приехали на следующий день, в понедельник, в полдень. Вышел заместитель начальника ГУ ФСИН по Челябинской области Огарков и сказал, что заместитель директора ФСИН России Петрухин находится в Копейске и что он дал распоряжение: пока на территории колонии находятся представители уполномоченного по правам человека РФ Лукина, членов ОНК не пускать. Естественно, это прямое нарушение федерального закона об общественном контроле. Мы собираемся подавать на ФСИН в суд.

 

«Комиссия провела эксгумацию Коровкина, но ничего не нашла»

Светлана Лактионова

мать заключенного колонии №6 Копейска Олега Лактионова:

— У меня сын летом этого года стал свидетелем того, как у заключенного Николая Коровкина вымогают деньги. Коровкин денег не дал, так что его избили до смерти. Сын написал заявление, что видел, как Коровкина били. Сына за это отправили в ШИЗО, избили, пытали растяжкой, он написал жалобу в прокуратуру, что его не вывозят в больницу, его опять избили. Но в больницу все же выпустили. Это было в июне. А я узнала обо всем этом в июле и начала вместе с другими родителями жаловаться в прокуратуру. Из Москвы приехала комиссия, провела эксгумацию Коровкина, но ничего не нашла. Администрация колонии ни к какой ответственности привлечена не была. Моего сына избивал заместитель начальника колонии по безопасности Зяхор, а Коровкина избивал Щегол. Сын у меня сидит в Копейске в «шестерке» с 2004 года. Сначала все было нормально, а потом его постоянно стали отправлять в ШИЗО то на месяц, то на четыре месяца. Еще один осужденный, Артем Дмитриевских, просидел там вообще в общей сложности полтора года. У нас была одна опора все это время — члены ОНК. Они туда ходили почти каждую неделю, смотрели, избитые ребята или нет. Поскольку они туда ходили, ребят бить перестали. А тут вот эти события начались. Я хоть и мама, но думаю, раз совершил преступление, то должен отвечать. Однако это не значит, что тебя кто-то бить должен каждый день. Или на растяжки ставить. Это распятие такое, даже не буду рассказывать.

 

«Сына потом били, чтобы он отказался от своих заявлений»

Алевтина Абакумова

мать заключенного колонии №6 Копейска Даниила Абакумова:

— У меня сын сейчас находится в СИЗО в Челябинске. Его туда отправили на суд, по новой статье — 306-й, за лжедонос. Мой сын написал в прокуратуру про бесконечные побои и пытки растяжками. Я была у него на свидании, он мне рассказывал. Он оказался свидетелем того, как избивали Николая Коровкина, который потом от побоев умер. Сына потом тоже били, чтобы он отказался от своих заявлений, и применяли к нему действия сексуального насилия. Против него даже возбудили уголовное дело, но сын не сдался. И он в данный момент знакомится с материалами этого уголовного дела. Труп Коровкина эксгумировали 20 августа, а заключение дали только спустя три месяца. Пригласили адвоката, зачитали заключение. Самое интересное, что в медицинской карте написано: у Коровкина был ушиб головного мозга, сотрясение. А при этом причиной смерти назван якобы СПИД. В результате, старшина, который принимал Копейкина в медблоке в Копейске, написал задним числом справочку, что Коровкин с лестницы упал. А что в самой колонии было, я не видела: у нас туда другая мама ездила, Дина Владимировна.

 

«Мы думали, что нас будут, как наших мальчиков, обливать холодной водой»

Дина Владимировна

мать одного из заключенных колонии №6 Копейска:

— Я не хочу называть свою фамилию, потому что у меня никто на работе не знает, что сын сидит. Сына у меня уже шесть месяцев держат в ШИЗО из-за того только, что он встретился с общественными защитниками и написал жалобу в прокуратуру на то, что нам не давали встречаться. Мне в колонии так и сказали: пусть не пишет жалобы, мы тогда его и закрывать не будем. А по бумагам сажают за какие-то выдуманные причины. И я за это время написала уже два письма, а ответов все нет: у него там отбирают бумагу. Так что я поехала вечером в субботу к колонии только потому, что надеялась что-то узнать про сына, меня сноха отвезла. Там было очень много женщин и мужчин преклонного возраста — родственников. Еще было несколько молодых парней — бывших зэков. Мы все ходили и говорили друг другу, что надо вести себя спокойно, не провоцировать ОМОН. И где-то в час ночи приехала машина с какими-то подвыпившими людьми. Их всего двое было, а там была куча милиции. Они могли этих пьяных взять за руки и увести куда-то, но они этого не сделали. Может, это даже были специальные люди: когда я домой приехала, увидела по телевизору сообщение, в котором вообще сказали, что драку у колонии начали пьяницы. Только на моих глазах к колонии приехало 11 машин ОМОНа. На одной машине вообще было написано «Медсанчасть», а внутри все в камуфляже. И еще пригнали машину пожарную. Мы думали, что нас будут, как наших мальчиков, обливать холодной водой и на мороз выставлять. Но обошлось. Машина пожарная уехала. Как избивали родственников, я не видела: я в машине сидела, меня сноха никуда не пускала. Но я видела и раненых, и машину побитую, и девушку-правозащитницу, у которой камеру разбили, — она как раз шла к доктору побои снимать. Ужас, что с нами делают…

Владимир Лукин

уполномоченный по правам человека РФ:

Отказался от комментариев через свою помощницу Наталью Мирзу.