Алексей Цветков

 

Вукан Р. Вучик. «Транспорт в городах, удобных для жизни»

Вучик – крупнейший специалист по транспортной стратегии из Университета  Беркли, но, несмотря на свой профессионализм, он не стесняется говорить о таких вещах, как «общее благо», «справедливость» и «дружественная среда», разоблачая самые расхожие мифы о свободном рынке, велосипедах и пригородах.  

Главная задача книги – развенчать машину как символ успеха и как неизбежность. Автор считает, что в автомобилезависимом городе невозможна полноценная общественная жизнь. Избыток частного транспорта быстро ведет к деградации города, превращая его в одну большую пробку, место для скрытой войны всех против всех, бесконтрольно растущее грязное пятно на карте и рассадник социальной сегрегации. По мнению Вучика, абсолютизация прав собственника и приватизация городского пространства разрушают нашу жизнь и поддерживают опасный автомобильный культ.

Вучик предпочитает общее индивидуальному, а планирование – хаосу свободной конкуренции, и настаивает на серьезном вмешательстве властей, которое сбалансировало бы доминацию автомобилей. Общественный транспорт социализирует город – автомобиль же социальность блокирует, поэтому, по прогнозу Вучика, машины должны стать дороже, а остальной  транспорт – удобнее и престижнее. Для разных типов городов он предлагает множество рекомендаций: выделенные полосы и культ велосипедиста, возрождение трамвая, высокоскоростной рельс, ограничение парковок, вывод «фривеев» из центра города, четные и нечетные номера машин на дорогах по разным дням недели, расширение пешеходных зон и, наконец, повышение налога на бензин, из которого и следует финансировать транспорт. Город будущего допускает, но не требует авто, и оно перестает быть средством передвижения, превращаясь именно в роскошь, как дорогие часы или бриллианты. В будущем всем стоит больше ходить и крутить педали.

Сравнивая Мюнхен, Амстердам, Вену и Осло, Вучик отмечает, что Канада и Европа приближаются к идеалу, чего не скажешь о США, которые он считает богатой страной с деградирующими городами. В 1980-х Штаты и Британия избрали иной, неевропейский тип транспортной стратегии, и это может стать большой проблемой для их развития. Единственный вопрос, на который не отвечает автор: кто мог бы эту проблему решить? Ведь его книга не о политике.

 

В.Л. Глазычев. «Политическая экономия города»; «Город без границ»

Один человек, увидев проблему, обращается к начальству, другой –объединяется с соседями и начинает действовать. По Глазычеву, город – это место, судьбу которого создают люди второго типа. Горожанин происходит из неравнодушного сообщества, и в этом смысле города появились у нас в 1870-х и существовали до начала 1930-х. Горожанин «читает» свой город и «пишет» его дальше. Без такого человека возникает многоэтажная «слобода» – чисто функциональное поселение, не требующее от жителей  индивидуальности. В 1980-х «горожанин» в России снова появился. И с ним пора начать считаться.

 

 

 

В городе всегда много людей, не занятых в непосредственном производстве. Рынок (биржа) – собор – суд – театр – трактир образуют систему кулис для  разных форм городской самопрезентации.

Казенная воля и пассивно-созерцательный подход не позволяют городу состояться. Получается копия формы без содержания. Империя блокировала демократические возможности жителей, позже этим занялась советская бюрократия. К советской градостроительной практике (не путать с авангардистскими проектами, оставшимися на бумаге) Глазычев настроен очень критично. Его политический идеал – просвещенный капитализм с сильным городским самоуправлением, а любимый период истории – столыпинские реформы.

Профессор МАРХИ, эксперт правительства и издатель, в своей «Политэкономии» он пытался говорить с чиновниками на их языке и привить им урбанизм, балансируя между занимательностью и полезностью.

История мира как история «усвоения пространства» и городского проекта от    Платона и Витрувия через Венецию времен дожей и вплоть до Роттердама времен Колхаса. Эволюция нашего расселения и возникновение картографии. Почему Люксембургский сад в Париже представляет собой застывшую философию Декарта и как налог на землю создал небоскребы Манхэттена, которые Корбюзье предлагал снести? Что испортило бразильскую столицу, выстроенную Оскаром Нимейером с нуля и почему без дачной культуры не было бы нашего гражданского общества? Фордистская промышленная система формировала город в гораздо большей степени, чем все авангардистские мечты. Как теперь скажется постиндустриальный рост «работы на дому» на городском облике?

Глазычев уверен, что Москва преодолела свой «максимум заселенности»  еще 30 лет назад и превратилась в супергород-монстр, где параллельно живет множество сообществ и групп, не имеющих общей идентичности и судьбы. В финале первой книги он критикует московские власти и дает им советы.  Вторая книга заканчивается прогнозом: желательное будущее – это агломерация (город как локомотив региона) с общей стратегией развития. Разные варианты  таких агломераций – Ванкувер, Шанхай, Бильбао, Портленд. Но и тут автор вынужден перейти к политике. Перечисляя барьеры на пути современной региональной стратегии, он нащупывает главную проблему фатального отставания отечественного smart city – сопротивление администраторов, живущих в выдуманной России.

 

Джейн Джекобс. «Смерть и жизнь больших американских городов»

Любимый образ Джекобс – оживленный вечерний тротуар с постоянными и временными, как в комиксе, персонажами – уличные торговцы, туристы, проповедники, музыканты, дети и просто фланеры. Производить разнообразие жизни – вот социальная задача города. Почему же так часто в городе, наоборот, происходит механическое упрощение жизни?

 

 

 

Автор рассматривает город как задачу, в которой множество взаимозависимых переменных: этажность – освещение – ширина улиц – деревья – уровень шума – род занятий и даже степень усталости людей в разные часы.

Критикуя схематизм, сводящий город к числу рабочих мест и жилых ячеек, Джекобс выше всего ценит систему связей, которая складывается между неповторимыми людьми. Самые важные связи ускользают, не проявляются ни на одной карте, но они-то и образуют ауру места, не схватываемую точным описанием. Джекобс находит хрупкую уникальность там, где другие видят только хаос, не подвластный ни одному демиургу-администратору.

С 60-х годов и по сей день ее книга – библия урбанистики и образец для подражания. Конечно, в городе Джекобс не было мобильной связи и вайфая, но она вовсе не поэтому утверждала, что за полвека мир сильно отдалился от ее мечты. В городе, где правит девелопер, архитектор обречен на жалкую роль. Самым важным симптомом упадка автор считает то, что с каждым новым поколением город становится все более опасным  и менее удобным местом для детей.   

На нью-йоркских примерах (иногда перемещаясь в неизлечимый Детройт) Джекобс впервые задала множество вопросов будущей урбанистике – и предложила собственные ответы. 

Почему логика больших городов не применима к городам малым? Какой тип градостроительства поощряет апатию и преступность? Кто такие естественные владельцы улицы и почему их не стоит путать с собственниками  недвижимости? Чем поддерживается уровень доверия и солидарности соседей? Как образуются открытые и закрытые сообщества горожан? Какие якоря удерживают нас в конкретном районе? Каково идеальное  сочетание  улиц, на которых зарабатывают, с улицами, на которых тратят? И почему приток больших денег может не только «поднять», но и «провалить» целый район?