Анна Фенько

Фото: Voller Ernst/Vostock Photo

В 1969 году американский психолог Филип Зимбардо провел простой эксперимент. Он припарковал две одинаковые машины без номеров на двух разных улицах: одну — в неблагополучном нью-йоркском Бронксе, а другую — в Пало-Альто в Калифорнии, где живут, в основном, университетские профессора. В Бронксе бесхозную машину начали «раздевать» через десять минут, причем не какие-нибудь подростки-хулиганы, а прилично одетая семейная пара с ребенком, которые деловито сняли с автомобиля аккумулятор и решетку радиатора. Через пару дней все стекла в машине были разбиты, сам автомобиль выпоторошен, а оставшийся скелет служил площадкой для детских игр. Машина в Пало-Альто простояла нетронутой неделю, после чего Зимбардо взял молоток и разбил в ней одно из окон. Через несколько часов машину в благополучном квартале уже нельзя было отличить от машины в Бронксе — она была полностью разобрана на детали и перевернута вверх дном. Сделали это не заезжие хулиганы, а благопристойные местные жители.

Поведение людей зависит не только от их воспитания и убеждений, но и от окружающей обстановки. Если мы видим вокруг себя следы разрухи — разбитые окна, горы мусора, граффити на стенах, — мы автоматически заключаем, что социальные нормы здесь не соблюдаются. А значит, и нам их соблюдать не обязательно. Долгое время эта теория объясняла динамику превращения городских кварталов из благополучных в криминальные. Каждая брошенная машина, выбитое окно, перевернутый мусорный контейнер становятся разносчиками вируса хаоса. Глядя на эти свидетельства разрухи, мы невольно ожидаем, что из грязной подворотни выскочит банда пьяных подростков, и ускоряем шаг, стараясь не задерживаться. А если позади нас раздаются крики, мы не оборачиваемся, чтобы узнать, что происходит, и вмешаться, если необходимо, а нервно ускоряем шаг, убедившись, что район действительно криминальный.

Однако у теории разбитых окон есть и противники, утверждающие, что связь между мусором на улице и преступлениями — просто совпадение, которое объясняется тем, что обитатели некоторых кварталов от природы склонны и мусорить, и совершать преступления. Чтобы экспериментально проверить теорию разбитых окон, голландские психологи провели несколько экспериментов. Первый эксперимент проводился на велосипедной парковке рядом с магазином. На стене магазина висел знак, запрещающий граффити. В одном случае стена была чистой, а в другом рядом с запрещающим знаком на стене красовалось несколько граффити. Пока посетители магазина делали покупки, на руль велосипедов повесили рекламные флаеры нового магазина. Поскольку урны рядом не было, одни покупатели забирали флаер с собой, а другие бросали его на улице. Как они поступали, прямо зависело от наличия или отсутствия граффити на стене магазина. Если стена была чистой, мусорили 33% покупателей. Если на стене были граффити, флаеры бросали на улице 69% участников эксперимента.

 

Не рисовать на стенах и не мусорить — общепринятые социальные нормы. Будет ли нарушение норм распространяться на более специальные запреты, такие, например, как ограничение прохода в связи с ремонтными работами? Чтобы это проверить, в следующем эксперименте был использован забор, отгораживающий часть парковки. На нем было два знака. Один запрещал пристегивать к забору велосипеды, а другой запрещал сквозной проход через парковку и показывал направление обхода. Забор состоял из легких алюминиевых стоек, которые было легко отодвинуть, чтобы пройти. В одном случае к забору, в нарушение первого запрета, были пристегнуты четыре велосипеда, в другом случае велосипедов не было. В случае нарушения велосипедного запрета 82% участников эксперимента нарушали и второй запрет, проходя через щель в заборе. Во втором случае так поступали только 27% участников.

Что если одна из социальных норм будет общепринятой, а другая — проявлением вежливости по отношению к частной компании? В третьем эксперименте использовалась просьба супермаркета возвращать тележки на место после того, как покупатели отнесут покупки в машину. К ветровому стеклу машин исследователи прикрепили такие же рекламные флаеры, как и в первом эксперименте. Если на парковке оставалось несколько брошенных тележек, 58% участников выбрасывали флаер прямо на улицу, если тележек не было — только 30%.

Наконец, в последнем эксперименте проверялась действенность более серьезного социального запрета — «не укради». Пешеходы проходили мимо почтового ящика, из которого торчал надорванный конверт. В прозрачном окошке конверта была хорошо видна купюра в пять евро. В одном случае почтовый ящик был чистым и вокруг него не было мусора, в другом — почтовый ящик был покрыт граффити, но вокруг него было чисто, а в третьем — сам ящик был чистым, но вокруг валялся мусор. В первом случае конверт с деньгами украли 13% прохожих, во втором — 27%, а в третьем — 25%.

Таким образом, теория разбитых окон не только получила экспериментальное подтверждение, но и была расширена. Эксперименты показали, что любые проявления беспорядка (мусор, граффити, брошенные тележки, неправильно припаркованные велосипеды) могут провоцировать людей на нарушение других социальных норм, вплоть до таких серьезных, как кража. Прав был профессор Преображенский: если люди перестают мыть туалеты, в стране неизбежно наступает разруха.

 

Однако выводы из теории разбитых окон могут быть и не такими безнадежными. Если окружающая обстановка может провоцировать плохие поступки, то верно и обратное: грамотно организованная городская среда может способствовать социально ответственному поведению. Эта идея глубоко укоренилась в сознании европейских архитекторов и дизайнеров, многие из которых, совсем как советские писатели 1930-х годов, искренне считают себя инженерами человеческих душ.

Действительно, многие технические новинки, облегчающие определенный тип поведения, делают другие, важные в прошлом навыки, необязательными. Например, исследователи давно заметили, что с появлением мобильных телефонов у людей атрофировалась привычка четко договариваться о месте и времени встречи и соблюдать эти договоренности. Другое изобретение прошлого века — микроволновка — сделала необязательными семейные обеды, которые постепенно ушли в прошлое. Теперь каждый может самостоятельно подогреть свой обед и съесть его за компьютером, не общаясь с другими членами семьи. Лифты и эскалаторы сделали людей ленивыми, дешевые полуфабрикаты сделали их обжорами, а социальные сети сделали необязательными личные встречи с друзьями. В результате люди не только растолстели, но и перестали стыдиться лишнего веса. А дизайнеры задумались о том, как исправить негативные последствия технического прогресса. Одно из самых модных направлений современного дизайна — проектирование предметов и элементов среды, способствующих социально ответственному поведению: соблюдению чистоты в общественных местах, сортировке мусора, бережному расходованию природных ресурсов, заботе о собственном здоровье.

Чтобы исключить нежелательное поведение, можно сконструировать предметы, которые делают такое поведение неудобным. Пример подобной конструкции — «лежачий полицейский», заставляющий водителя снижать скорость на опасных участках дороги, или скамейки в парках, спроектированные таким образом, чтобы бездомные не могли на них спать. Подобные меры эффективны, но довольно спорны с этической точки зрения. Например, если в метро нет эскалаторов, люди вынуждены ходить по лестницам. Для одних это полезные физические упражнения, а для других — пожилых, больных, родителей с детскими колясками — непреодолимая преграда. Гораздо более элегантное решение — оставить людям выбор между лестницей и эскалатором, но при этом превратить хождение по лестнице в увлекательный аттракцион. Так поступили, например, шведские дизайнеры, сконструировавшие в стокгольмском метро лестницу-пианино. Ходить по ступенькам-клавишам гораздо интереснее, чем ехать на эскалаторе. В результате число пассажиров, пользующихся лестницей, выросло на 66%.

 

Похожая стратегия — превратить соблюдение социальных норм в увлекательное занятие — давно и успешно применяется в дизайне мусорных контейнеров. В Голландии, например, очень распространены мусорные контейнеры в виде огромной баскетбольной корзины для «ловли» мусора. Она удобна для велосипедистов, которые не хотят останавливаться, чтобы выбросить пустую банку или огрызок съеденного на ходу яблока. Заодно такой бросок — это упражнение в меткости, дающее возможность блеснуть ловкостью.

В другую урну, которой пользуются не по обязанности, а в качестве развлечения, вмонтирвано звуковое устройство с датчиком. Когда в бак бросают мусор, раздается такой звук, как будто мусор падает в глубокий колодец. За один день работы «бездонная урна» собрала 72 кг мусора — на 41 кг больше, чем обычная.

Последняя дизайнерская разработка в области развлекательного ресайклинга — контейнер для сбора стеклянной тары в виде игрового автомата. Деньги в нем выиграть нельзя, зато можно заработать «очки», что делает скучный процесс избавления от стеклотары примерно в 50 раз более увлекательным, чем опускание бутылок в обычный контейнер, если судить по количеству собранных за один день бутылок.

Дизайнеры из Дельфтского Технического университета совместно с компанией Philips разработали электрический чайник, который поощряет экологически ответственное поведение своего владельца. Встроенные датчики и устройство памяти позволяют чайнику реагировать на то, сколько воды хозяин вскипятил и сколько израсходовал. Если вы кипятите полтора литра воды на одну чашку чая, чайник от вас отворачивается. А если вы налили в чайник ровно столько воды, сколько вам нужно, и ни каплей больше, он вознаградит вас, поворачиваясь так, чтобы вам было удобнее им пользоваться. Правда, в продажу чайник пока не поступил: предварительные испытания показали, что пользователям требуется несколько недель, чтобы заметить чуткое отношение чайника к окружающей среде.

 

***

Если в Европе стремятся к тому, чтобы сделать социально ответственное поведение не только легким, но и приятным, то нам пока не до «поющих» урн. Иногда приходится часами носить с собой огрызок яблока, прежде чем найдешь обычный мусорный бак. При этом большинство россиян относится к социальной ответственности европейцев скептически, как к забавам избалованных детей. До того ли нам, с нашими серьезными проблемами коррупции, терроризма и политического кризиса, чтобы обращать внимание на такие мелочи, как мусор на улице? А когда очередная проблема перерастает в катастрофу, как, например, лесные пожары из-за неосторожного разведения костров, первый инстинкт властей — ввести очередной запрет и ужесточить наказание за его нарушение.

По числу запретов Россия на порядок опережает любую страну Европы. Однако, как показывают исследования, наиболее разрушительное воздействие на общественные нравы оказывает наблюдение за тем, как провозглашенная норма нарушается. Например, если человек видит в лесу плакат «Разведение костров запрещено», а рядом — следы недавнего пикника с шашлыками, он автоматически убеждается, что и другие запреты можно не соблюдать. Можно превышать скорость, пить за рулем, брать взятки, воровать... А почему нет? Другие же нарушают — и ничего!

Разруха начинается не с нарушения норм, а с провозглашения таких норм, которые неудобно, противно или просто невозможно соблюдать. Вводя нелепые запреты и правила, которые никто не намерен выполнять, и не обеспечив условий для соблюдения естественных общечеловеческих норм, государство разрушает само понятие социальной ответственности. Отдельные люди, в силу воспитания или привычки, все еще готовы терпеливо искать несуществующие урны. Но большинство уже давно расслабились и бросают бутылки из-под пива прямо в вагонах метро.