Елена Рыбакова

Свинтить — и никаких гвоздей

Музею Маяковского угрожают ремонт и департамент культуры.

19 июля 2013 года в Москве пройдет велокросс. Не во всей вообще Москве, а только на Юго-Западе. Велокросс приурочат к 120-летию со дня рождения Владимира Маяковского, и из рядового мероприятия районного масштаба он превратится в культурное событие года.

Вообще-то велопробегом лучше было бы отметить день рождения Сергея Александровича Капкова, а не Владимира Владимировича. Это же Сергей Александрович у нас поборник всего здорового и легкого — роликов, катков и вайфая на траве. О велосипедах в жизни Маяковского не известно, как назло, ничего, разве что строчка «Профессор, снимите очки-велосипед». Зато точно известно, что поэт любил автомобили, вообще всякие сложно устроенные большие механизмы и одним из первых привез в Москву «маленького реношку» («красавец серой масти 6 сил 4 цилиндра»). Не ударить ли в честь Маяковского автопробегом на дорогих машинах, спрашиваю я даму из капковской команды, которая с восторгом рассказывает мне о программе юбилейного года, только-только согласованной в департаменте культуры. Что вы, отмахивается дама, в Европе так никто не делает. И народ не поймет.

Народ, во всяком случае, тот, что понимает, озабочен сейчас совсем другим. В год 120-летия Маяковского в Москве собираются ремонтировать его музей. Еще неделю назад это «ремонтировать» безусловно означало «разрушать». Что оно означает сейчас, не знают, кажется, даже во всесильном департаменте культуры. Или делают вид, что не знают.

У Музея Маяковского проблем с посетителями нет — даже после того, как самого Маяковского выдавили из школьной программы

Эта история началась в октябре, когда в музей пришла новая заведующая по науке, ни к науке, ни к Маяковскому, ни к литературным музеям до того не имевшая никакого отношения. В наших музеях, что муниципальных, что федеральных, все устроено так, что руководителей туда присылают извне, не особо интересуясь, готов ли коллектив их принять. Надежду Морозову, ту самую мою собеседницу, которая за народ и против дорогих машин, коллектив принял в штыки. Новая начальница в ответ дала понять, что она здесь надолго, что вопрос ее директорства в музее практически решен и что только под нее будут выделены деньги на капремонт, который музею действительно нужен. И в этом не было бы ничего особенного, тем более что нынешний директор, умнейшая и интеллигентнейшая Светлана Стрижнева, пенсионного возраста, увы, достигла, а преемника как-то не подготовила. Домашней музейной склокой все могло бы и ограничиться. Если бы не ремонт.

Здесь самое время напомнить, что именно власти Москвы собираются ремонтировать. В наше время среди приличных людей как-то не принято произносить слово «выдающийся», но что поделать — Музей Маяковского именно такой. У нас в стране есть несколько уютных музеев-усадеб, есть обязательные для посещения писательские музеи-квартиры (почти все в Петербурге) и есть два с половиной выдающихся литературных музея. Половина — это тесная квартира Андрея Белого на Арбате. Еще два — Музей Анны Ахматовой в Фонтанном доме и наша московская гордость — Музей Маяковского на Лубянке.

Это на самом деле надо видеть. Музей, сделанный против всех правил, — именно такой, каким никогда, кажется, не может быть литературный музей. Не фотографии в чинных рамках, не письма под стеклом, не калоши поэта плюс сюртук поэта, а гигантская четырехэтажная конструкция, в сущности, театральная декорация, по которой ты поднимаешься от рождения героя к комнате, где он выстрелил себе в висок. Сама эта конструкция выстроена как художественное произведение — там нет случайных деталей, все со всем перекликается, там история искусства XX века оживает на глазах. Не потому, что в музее есть картины, а потому, что буквально показано, как картины и стихи меняют мир. Экспозиция, а не отдельные экспонаты, является самым ценным, что этот музей хранит. И именно в этом проблема.